Во дворах проходных 

      		и в парадных

пропадая от света до тьмы,

мы не знали девчонок нарядных

и красавиц не видели мы.



Незаметные в шумной округе,

беспечальные дети войны,

были девочки, наши подруги,

угловаты, худы и бледны.



Но о деве тоскуя далекой,

забывал я про наше житье,

и сжималось от силы высокой

одинокое сердце мое.



Я искал идеал - 

      		и отныне,

отрешаясь от школьной муры,

я вздыхал по Кондратовой Нине -

теледикторше нашей поры.



...Между тем потихоньку, 

      		как в сказке,

с неприметным смешком на губах

недотроги, 

	вьюны, 

      		сероглазки

подрастали в соседних домах.



Все менялось. И как-то однажды

после лета, влетевшие в класс,

мы притихли - и будто от жажды

пересохли вдруг губы у нас.



Я не знаю, как это случилось,

но не в тот ли отчаянный миг

мы навеки отдались на милость

милосердных ровесниц своих?



Пусть, отмеченный общею метой,

чуть не плача, 

      		с закушенным ртом

о мальчишеской слабости этой

я не раз пожалею потом, -



пусть об этом не раз пожалею,

что бывало дороже всего, -

укорить никого не посмею

и забыть не смогу ничего.