Крест-накрест двери заколочены.

Как дула - скважины замков.

О эти сумрачные очереди

у продовольственных ларьков!



И мы, стоящие со взрослыми

(поскольку тот же хлеб едим!),

болтаем рыжими авоськами,

скучать без дела не хотим.



И вот 

      на улице заслеженной,

когда уж нам невмоготу,

мы начинаем бабу снежную

лепить отчаянно на льду.



Москва снегами запорошена,

и затемнение снято!

...Заложено-перезаложено

в ломбарде 

	мамино пальто.



А мы еще на свете не жили,

нам все на свете нипочем.

А мы - 

      мы лепим бабу снежную

и не горюем ни о чем.



Мы лепим, будто обалделые,

но хитрый есть у нас расчет:

недаром 

      наша баба белая

в ту бабью очередь встает.



Она стоит и улыбается,

и ей неведомо пока,

что на нее - 

      не полагается,

не полагается пайка.